Сайт актрисы театра и кино Елизаветы Боярской

МЕНЮ

  » Главная страница
  » Гостевая книга
  » Афиша, расписания
  » Голосование ЗА!
  » Биография Лизы
  » Фильмография
  » Роли в театре
  » Фотоальбомы
  » Деятельность
  » Мероприятия
  » Премьеры
  » Пресса о Лизе
  » Династия, родня
  » Лиза в клипах
  » Лиза в рекламе
  » Фан-арт
  » Архив новостей
  » Максим Матвеев
  » Каталог ресурсов
  » Контакты, о сайте

ВИДЕО

  » Видеоальбомы

  » Видео из фильмов

  » ТВ и церемонии

ФОРУМ
(регистрация не обязательна)

  » Форум у Лизы


ПОЛЕЗНО ЗНАТЬ







НАШ ОПРОС

Нравится ли вам сериал "Ворона"?
очень нравится
хороший
так себе
совсем не нравится
не смотрел(a)

Поступило голосов: 195
Архив результатов




 

ЛИЗА БОЯРСКАЯ О СЪЕМКАХ ФИЛЬМА "ПЯТЬ НЕВЕСТ" И О МНОГОМ ДРУГОМ

В комедии Карена Оганесяна "Пять невест", которая выходит в прокат 29 сентября, петербургская актриса играет одну из невест - водителя почтового грузовичка. Елизавета вполне комфортно чувствует себя в историческом и ретрокино, но сама предпочла бы написать остросовременную историю. Проблема лишь в одном - кто может стать ее героем?

Российская газета: Елизавета, вы довольны съемками в "Пяти невестах"?

Елизавета Боярская: Да, упоительная, на мой взгляд, комедия. Сценарий я прочла взахлеб, за два часа. И компания подобралась отличная - режиссер Карен Оганесян ("Домовой"). Этих самых пять невест играют я, Света Ходченкова, Юля Пересильд, Ира Пегова и Ксения Раменкова - это ее первая большая роль в кино. А "женихов" - мой однокурсник Даня Козловский, Артур Смольянинов, Саша Лойе, Володя Яглыч и Хорен Левонян.

РГ: О чем история?

Боярская: Дело происходит в 1945 году, сразу после окончания войны. Героев фильма, летчиков, оставляют на территории Германии служить дальше. Одному из них, Вадику, не терпится жениться на девушке Насте из-под Смоленска. И когда его товарища Лешу отправляют в командировку в Смоленск, он просит его об услуге: расписаться с Настей под его именем и привезти жену в Германию. Друзья подслушали их разговор и попросили командированного друга привезти каждому по невесте. В итоге Леша вылетает с документами на четырех товарищей и за сутки должен найти этих девушек, которые живут по разным деревням, и уговорить их выйти замуж.

Забавно, что когда читала сценарий, я предполагала любую роль, кроме той, которую мне предложили. Моя героиня Зоя - шофер грузовика, довольно мужеподобная, с медвежьей походкой девица, которая все время ходит в комбинезоне, в засаленной рубашке, в кепке. У меня осталось немного фотографий со съемок - очень колоритные получились. Вот, смотрите - я у грузовика, "эмки" 45-го года образца. Я была уверена, что на съемочной площадке будет тягач, который будет везти машину, а я буду делать вид, что рулю. Но в первый же день оказалось, что тягача не будет. И когда мне предложили самой вести грузовик, я была в ужасе: "Да вы что, сошли с ума? Как я на нем поеду?!" Но как поехала в первый день, так и проездила все съемки. Потом лихачила вовсю. Я когда приехала в Питер, села в свою иномарку, поначалу не могла справиться с управлением - привыкла к тяжелой "эмке".

РГ: А давно ли вы были в настоящей деревне?

Боярская: Ой, да никогда в жизни! Мы снимали в часе езды от Минска. У бабульки одной домик сняли. Там все по-настоящему - печка, гуси, коровы. Бабульке лет 80, она сморщенная такая вся, но хозяйством своим управляет очень бойко. Ее спрашивают: "А дом-то перестраивали?" Она отвечает: "Нет, да вот с тех пор как немцы пришли, только крышу поменяли". А так все то же: дом, лавка, сарай, забор, баня, соседские хаты. Знаете, когда про войну думаешь, она представляется черно-белыми картинками. А тут я стою с этой бабушкой, передо мной дорога проселочная, по которой в такой же прекрасный солнечный день шли фашисты. И я, пожалуй, впервые такой эффект присутствия испытала. В Волгограде все увиденное воспринимаешь как монумент. Петербург-Ленинград, сами понимаете, дом, который отстраненно воспринимаешь. А вот здесь, в далекой белорусской деревне меня просто в дрожь бросило - мне казалось, что вот сейчас из-за поворота выедет мотоцикл с немцами.

РГ: Я вспомнила, что в военном сериале "Я вернусь" была жутковатая сцена, когда немецкие мальчишки спустили на вашу героиню собак. Не страшно было?

Боярская: Страшнее было другое. Там была сцена, когда в лагере нас, девчонок, выстроившихся в ряд, немцы рассматривают, как животных - проверяют зубы, волосы, уши, глаза. И делали это немецкие актеры достаточно жестко, чтоб не соврать в кадре. И вот тут у меня вдруг возник такой звериный страх и ощущение унижения, отторжения и ненависти нечеловеческой. И это было ужасно.

РГ: А как та бабушка, чью хату вы "оккупировали", реагировала на съемки?

Боярская: Никак. Разве что очень переживала по поводу того, что мы ее дом внутри слегка переделали - обои сняли, например. Она боялась, что уедем и все так и оставим. А в остальном она была абсолютно спокойна - лузгала семечки, когда надо, корову подоит, гусей покормит. Наблюдала за нами без тени любопытства: ну люди суетятся чего-то, ну какие-то осветительные приборы устанавливают. А зачем, почему, непонятно, да и ладно. Главное, чтобы деньги платили. Ничего в ее жизни не изменилось. Вот как немцы вошли в деревню и вышли, так и съемочная группа, вошла и вышла.

РГ: Счастливая бабулька-то. Вам не хочется такого покоя? Хоть иногда, отрешиться от столичной суеты и просто жить, наслаждаясь неспешным течением жизни, наблюдая: вот, муравей пробежал…

Боярская: Да, та бабушка прекрасно живет! У нее другие заботы, нежели у нас, но ее жизнь более цельная, что ли. Но, признаюсь, мне такой, "замороженный" образ жизни не очень подходит. Конечно, когда после съемок, репетиций, приезжаешь на дачу на пару дней, тебя охватывает такое счастье, и ты, наконец, замечаешь и шуршанье листьев, и пение птиц, и движение муравьев… Вот я представляю себе, как Лев Николаевич Толстой сидел и писал про Болконского, глядя на дуб. Наверное, чтобы выносить свой замысел - книгу, сценарий, инсценировку - и родить его, непременно нужен покой и созидание. В пробке ничего хорошего не придумаешь. Иногда необходимо убегать от цивилизации.

РГ: А если вдруг самой доведется написать сценарий, то про день сегодняшний или историю давно минувших дней?

Боярская: Я бы хотела про сегодня. Может, я не права, но мне кажется, что написать хороший сценарий на историческую тему проще. Ведь, как правило, нас интересует какое-то яркое событие - война, революция, вокруг которого разворачивается масса коллизий, перипетий, прослеживаются уникальные судьбы. Вот, Петр Первый, какой день его жизни ни возьми, про все можно снять интереснейшее кино.

А что сейчас? Да, мы живем в неспокойное время, но ведь, на самом деле, в нашей жизни все пресно и блекло. Социальное кино хорошо отражает нашу действительность, но это лишь одна и при том страшная грань. Сейчас в кино нет героя нашего времени. На Западе хотя бы придумывают своих супергероев. А мы воскрешаем персонажей прошлого и делаем из них культ. И это правильно, потому что зритель хочет героев.

РГ: Да, вы, кстати, снялись в фильме "Матч" о героической игре в оккупированном немцами Киеве летом 1942 года между советской и немецкой командами.

Боярская: Это было как сражение на передовой. Недаром его называют "матчем смерти"…

РГ: На днях разговаривала с Никитой Высоцким о фильме "Высоцкий. Спасибо, что живой".

Боярская: Да, его очень хвалят!

РГ: И он рассказал о своем проекте "Своя колея", где чествуют настоящих героев, чьи имена не звучат громко. Например, начальник расформированного аэродрома где-то в глубине Сибири, который 13 лет в одиночку поддерживал взлетную полосу в порядке. И когда в августе 2010 года терпел бедствие самолет, он смог сесть на эту полосу. Спаслись почти сто человек. Такой вот тихий героизм… Но вот про таких людей не снимают кино, почему?

Боярская: Да, я знаю эту историю… Но, к сожалению, это правда, народ в силу своего циничного отношения к жизни (а иначе в нашей стране невозможно) героические поступки воспринимает в лучшем случае с хихиканьем. Помните, в "Черной молнии" Тимура Бекмамбетова герой влетает на машине в дом и спасает кого-то из огня, у половины зрителей это вызвало смех, мне не понятно почему, ведь когда мы видим подобную сцену в американском кино, нас это не смущает. Не знаю, какой геройский поступок надо совершить, чтобы это было принято адекватно.

РГ: Максим Аверин сетовал, как один режиссер предложил убрать монолог, где герой говорит: "Кто тебя ждет? Меня ждет любимая женщина, мама, мой друг. Я за них жизнь могу отдать. А за тебя кто жизнь отдаст?" Все боятся показаться пафосными…

Боярская: Потому что народ воспринимает это как-то болезненно. Я замечала, что по залу часто проходит нервный смешок, когда в спектакле прозвучит малейший намек на патетику.

И вот что интересно, когда в американском кино о каком-нибудь очередном конце света, президент США под патетическую музыку обращается к народу: "Дорогие американцы!" - нас это трогает. Волей неволей веришь происходящему. А вот если бы в русском кино показали президента, взывающего к нации, на фоне угрожающих летающих тарелок, народ бы полег от смеха. А кто-то бы интеллигентно прикрывал рукой глаза, потому что стыдно смотреть на экран. Не исключаю, что среди последних была бы и я. Почему так, не знаю. Мне кажется, это некий наш комплекс. Какой, сама не понимаю…

Поэтому мы обращаемся к прошлому. Согласитесь, когда выходит Колчак и обращается к армии, этому веришь и сопереживаешь.

РГ: Грустно.

Боярская: Очень. Нет идеалов, нет веры. Нет доверия. Нет сопереживания. Поэтому, к сожалению, у нас и снимают что-то такое, нейтральненькое. Быстро и дешево. То, что легко схавается. Поэтому я желаю хорошего проката фильму о Высоцком, надеюсь, народ пойдет. Это, действительно, серьезный проект. Еще я буду очень сильно переживать за "Август. Восьмого". И не только потому, что там Макс (Максим Матвеев - муж Елизаветы - прим.ред.) снимался.

РГ: Признаюсь, мне показалось странным, что картина о реальном событии - конфликте в Южной Осетии включает в себя и фантастическую линию с боевыми роботами, механическими драконами…

Боярская: Я думаю, наоборот, хорошо, что Джаник Файзиев решил пойти по пути смешения жанров - он хочет снять, в хорошем смысле слова, современное, зрелищное, захватывающее кино о людях, о героях, о любви, для широкого экрана. Хотя я подозреваю, что опять же в силу циничности нашего народа будет и такая реакция: "Ага, политический заказ!". Хотя это самое последнее, о чем думали авторы фильма. Джаник очень талантливый человек, перфекционист, он переживает за каждый кадр. Макс сидел с огромным листом, на котором вычерчен график роли: здесь кульминация, здесь эмоциональный акцент и т.д. Сегодня такая кропотливая работа над образами - невероятная редкость. Я посмотрела минут пятнадцать фильма, когда приходила к Максу на озвучание, и, признаюсь, меня увиденное поразило - такой там голливудский масштаб! Так что я непременно буду болеть и за эту картину…

РГ: Некоторые российские режиссеры считают, что наши актеры не могут хорошо играть суперменов, человеков-пауков - не веря в происходящее, они иронизируют над собой, над сюжетом, отсюда возникает энергия пренебрежения, передающаяся зрителю. Наивные американцы верят в свои сказки…

Боярская: Да, есть такое. У нас еще надо оправдать своего героя: "А почему я человек-паук? Что бы это значило?". И в самом деле, не надо отягощать роль всякими размышления, надо просто верить: "Я - человек-паук". И быть им по-настоящему. Но, думаю, и мы скоро будем проще относиться к таким персонажам, хотя бы из-за компьютерных игр.

РГ: Хотели бы стать героиней компьютерной игры?

Боярская: Пожалуй, нет. А вот попробовать себя в масштабном кино - со взрывами, каскадерскими трюками - мне бы хотелось. Летом снималась на Алтае в картине с рабочим названием "Ведьмин ключ". Вот там как раз были и драки, и скачки на лошадях, и оружие. Мне кажется, может получиться интересно.

РГ: А в какой-нибудь "андроидной" истории, со съемками на зеленом фоне?

Боярская: Если бы это был большой американский проект - то почему нет? И, кстати, не надо с пренебрежением относиться к работе на зеленом фоне - это очень непросто. Гораздо легче сыграть очень сложную, драматическую, подробно разобранную режиссером сцену. Лично я преклоняюсь перед голливудскими артистами, которые способны передавать очень тонкие вещи без поддержки партнера, смотря на воображаемые предметы, на фоне этой зеленой штуки, которая называется "хромакей". Это большое мастерство.

РГ: Возвращаясь к героям, которых мы ищем в прошлом. Вы, я знаю, недавно прочли роман латиноамериканского классика Марио Варгаса Льоса "Война конца света". Герой этой хроники гражданской войны, произошедшей в Бразилии в конце XIX века - бродячий проповедник, в своем роде Данко с горящим сердцем. Сегодня такой герой актуален?

Боярская: Этот роман, кстати, я прочла по наводке Андрея Кравчука (режиссер фильма "Адмирал" - прим.ред.). А насчет героя… Мне кажется, всегда интересен человек, который несет в себе идею для других. Мы же в тотальном большинстве своем, если и несем идею, то для себя. Такой маленький пример: ведь если я напишу когда-нибудь сценарий, то там обязательно будет роль для меня. Я ведь не брошу клич: "Ну, кто хочет эту прекрасную женскую роль сыграть?"

РГ: Остается только написать про мужчин, чтобы не было искушения.

Боярская: Да, конечно. Только это не решит проблемы. Может быть, мы гребем все под себя, потому что потеряли связь с другими? Даже с близкими. Я очень люблю фильм "По семейным обстоятельствам". Помните, там героиня встречает на лестнице дедушку, его играл Лев Дуров, которому она радостно сообщает: "А мы разменяли квартиру!" И он отвечает: "Чему вы радуетесь? Все разъехались, каждый получил свою однокомнатную квартирку и счастлив до умопомрачения. Забыли, что такое сидеть огромной семьей - с дядями, тетями, племянниками, бабушками, какое это удовольствие". Получаешь свою квартиру и думаешь: "И, слава богу, больше мне ничего не надо. Я прилично зарабатываю, у меня есть ребенок - хорошо, если есть муж - еще лучше. Что еще нужно? Это мое, я это завоевала, я этого достойна, я это вымучила. Кому-то еще помогать? О, нет!". Слишком у нас неблагополучно живет народ, поэтому каждый и думает только о себе.

РГ: О том, что это не норма, слава богу, нам еще напоминает искусство. В Малом Драматическом театре - Театре Европы начались репетиции трагедии Шиллера "Коварство и любовь", где вы играете Луизу - девушку бескомпромиссную и жертвенную. Но неужели эта трудноподъемная, запутанная история дворцовых интриг, любви сына властителя к дочери простого музыканта сегодня может быть интересна?

Боярская: Зная Льва Абрамовича Додина, можно не сомневаться, что он внутри этой сложносочиненной, сложновыговариваемой пьесы нашел нечто, что будет звучать актуально сегодня. Пока могу только сказать, что после первого же прочтения понимаешь, что это будет нечто очень масштабное - страсти там кипят отнюдь не повседневные.

РГ: Выбор Додина любопытен, особенно на фоне модного нынче театра, стремящегося к фиксации реальности. Вам где комфортнее?

Боярская: Я в принципе люблю экспериментировать. Как раз недавно Дмитрий Волкострелов (многообещающий ученик Додина, в свои 29 лет уже признанный одним из ведущих режиссеров "новой драмы" - прим.ред.), позвал меня на читку пьесы Павла Пряжко (белорусский драматург, экспериментирующий над формой текста и языком пьес - прим.ред.) в рамках фестиваля драматургии "Любимовка". Прежде я никогда к подобному материалу не прикасалась. Признаюсь, при первом прочтении я мало что поняла, при втором - больше… Конечно, это своеобразная драматургия, своеобразный язык. И, конечно, мне ближе театр Льва Додина - я выросла на нем. Но мне интересны и попытки воспроизведения реальности, которым занимаются в "Театр.doc". Интересно самой говорить со сцены так, как мы сегодня говорим в жизни - ломано, перескакивая с одного на другое, используя слова-паразиты…

РГ: Ну а как же классическое - "любое искусство должно быть выше зрителя, и зритель должен подниматься до искусства, а не искусство опускаться до уровня зрителя"?

Боярская: Это вопрос к людям, которые пишут эти пьесы и режиссерам, которые ставят их. Я же, как исполнитель, не берусь отвечать на него. Пробовать и то, и другое. Мне интересно экспериментировать. Впрочем есть вещи, которые меня останавливают - откровенная чернуха. А просто современные истории, поданные другим, непривычным для нас языком - почему нет? А зритель пусть выбирает сам…


Елена Боброва, "Российская газета", сентябрь 2011 года


© Все права защищены. Копирование информации разрешено только при ссылке на сайт bojarskaja.ru