Журналист: Вот когда шла к вам на встречу, вспомнила, что недавно мне попался в руки старый журнал, кажется, «Советская мода», где было интервью с молодыми Светланой Немоляевой и Александром Лазаревым, когда они еще знать не знали, что станут священной актерской парой, которую уже и про личную жизнь не спросишь, а только про роли. Им задали вопрос, помогает ли любовь в работе. А они ответили: «Да, ведь чтобы играть, душа должна быть полна». Вы с этим согласны?

Лиза: Да, безусловно, душа должна быть полна любовью к жизни, потому что, когда знаешь, что у тебя есть большая любовь, когда дома ждут родители, когда рядом с тобой на сцене играют друзья, вот тогда, даже если настроение у тебя не очень, все равно ты счастлив и наполнен этим счастьем.
Максим: Да, любовь вдохновляет – и на работу в том числе.
Лиза: Я вывела вот какую закономерность: благополучие личное дает огромный толчок к творчеству. Как только работа становится единственным, что у тебя есть, ты начинаешь цепляться за стенки и иногда все-таки с них сползаешь. Теряешься, какое-то отчаяние сразу наступает... А вот когда в тылу все хорошо, когда работа – не самое главное в жизни, тогда и профессионально у тебя все идет в гору.

Журналист: У вашей пары есть уже такая вещь, как «своя песня?»

Лиза: Нет, у нас нет. И знаете почему? Просто у людей, которые занимаются творчеством и живут, что называется, на глазах у всех, все намного проще. Тот, кто ведет непубличную жизнь, старается любое событие превратить в праздник: отсюда и возникают всякие свадебные фотосессии на природе и первый танец молодоженов, и откусывание караваев. Это прекрасно, не спорю, наоборот, горячо поддерживаю. Другое дело, что мы бы сами никогда на такое не согласились, потому что у нас этого с лихвой, и фотосессий и съемок. Вот Максим сейчас будет челюстно-лицевого хирурга играть, а я надену кринолин и в ленте про Петра Первого начну сниматься. Мы и поем, и пляшем, и ревем, и хохочем, и все на свете. Поэтому хочется, чтоб за пределами кадра все было максимально просто, без каких бы то ни было традиций, которые говорят, что у каждой пары обязательно должна быть своя песня.
Максим: Да, чем проще, тем лучше. Мы даже в загс ходили в джинсах, чтобы все было неофициально. Ведь мы женились не ради праздника, а просто чтобы быть вместе.
Лиза: Ну да. Я помню, у меня подруга выходила замуж, так она целый месяц уроки танцев брала. Я говорю: «Зачем тебе это?» А она отвечает: «Лиза, ты всегда в центре внимания. А у меня такой день будет один в жизни – и я хочу, чтобы я была самой главной». Тогда я поняла, о чем она.

Журналист: К вопросу о внимании. Могу себе представить, сколько папарацци за вами в день свадьбы охотилось!

Максим: У нас настоящее кино про агента 007 развернулось, чуть ли не гонки по пересеченной местности.
Лиза: Утром мы спокойно сходили в загс, а вот вечером, когда выезжали из дома на свадебное торжество, нас во дворе караулила толпа фотографов. Увидели, что мы едем, кинулись по машинам. А наш водитель оказался бывшим офицером. У него кровь забурлила, он почувствовал запах погони, реально во все это включился и вжал педаль газа в пол. Мы с Максом хохотали, не могли успокоиться, так это все смешно было и абсурдно.

Журналист: Ну и вас догнали?

Лиза: Нет, потому что мы на закрытой территории отмечали, но они потом с другой стороны Невы все-таки умудрились что-то заснять. И все же у нас самих совесть на этот счет чиста: мы фотографии нашей свадьбы никому не продали, хотя нам предлагали. Вообще не люблю этот жанр «фото из жизни звезд», никогда не буду водить к себе домой журналистов и показывать: а вот тут мы едим, а здесь моемся, а вот наш шкаф...
Максим: Я вообще никого не пущу домой к нам. Вообще никого.

Журналист: У вас в отношениях политический строй какой – демократия или монархия? Только честно.

Максим: А ну-ка, Лиза, ответь ты! (Смеется.)
Лиза: Я думаю, демократия.
Максим: Да. Это правда.

Журналист: Считается, что для успешного партнерства обо всем нужно «договориться на берегу». У вас было такое, что вы сели и обсудили, как будете жить, какой кафель в ванной класть?

Максим Нет... Это ведь живой процесс. Как будто мы договоримся на берегу, а дальше какие-то боевые действия начнутся... Нет, все не так.
Лиза: Вот моя мама, она никогда особенно ни во что не вмешивалась: когда папа, допустим, делал ремонт, он сам решал, какой кафель, и так далее. А я так не могу. Я должна участвовать. Поэтому мы с Максимом все делаем вместе. С другой стороны, я с детства знаю, что мужчина в семье главный. Поэтому всегда высказываю свое мнение, но решение остается за Максимом, потому что он у нас главный.

Журналист: Максим, прокомментируйте.

Максим: Я воспринимаю это как должное. Я же не деспот. Советуюсь... А уж где чья территория, думаю, решится по ходу. Не обязательно заранее формулировать какие-то требования и нельзя менять человека под себя, нужно принимать его таким, какой он есть.
Лиза: Я вот терпеть не могу передачи телевизионные, куда мужчины приводят своих жен и говорят: «Вот. Она очень хорошая, но очень плохо одевается. Вы можете что-то сделать?» И тогда ее одевают, красят, прическу меняют – причем так, что ей это все не к лицу и вообще не подходит. А муж смотрит на результат и оценивает: «Вот, вот. Теперь она мне нравится. Теперь я буду с ней жить, пожалуй». Какие же это все глупости. Не надо менять никого.

Журналист: Вы готовите дома?

Максим: Да.
Лиза: Нет.
Максим: Да все готовит. Все, что хочет, все готовит.
Лиза: Только не пробовала еще.
Максим: Пробовала, не скромничай.
Лиза: И что я приготовила, Максим?
Максим: Лиз...
Лиза: Да, один раз приготовила борщ.
Максим: Шикарный, вкусный борщ.

Журналист: А борщ, кстати, – сложное блюдо.

Лиза: И однажды сделала шарлотку. Больше ничего пока не сделала.
Максим: Ну перестань.
Лиза: Что-то там еще пожарила пару раз. А так мы часто в рестораны ходим.

Журналист: А если бы сейчас в этот ресторан вошли юная Лиза и юный Максим, лет по 17, вы бы какой совет на будущее дали себе самим? Подсказали бы что-нибудь про вилы или соломку?

Лиза: Я бы сказала юной себе: «Никого не слушай. Слушай только себя».
Максим: Понимаете, в чем штука. Если б я не был таким, каким я был в 17, я бы, наверное, сейчас здесь не сидел. Поэтому никаких советов я бы себе не давал.
Лиза: Вот я примерно то же самое имела в виду.
Максим: Я считаю, что все должно идти, как идет, и пусть будут ошибки. Вы когда этот вопрос задали, у меня такая первая мысль возникла: я бы сказал себе, будь попроще. Потому что я очень серьезно относился ко всему, к той же профессии. Хотя, с другой стороны, если бы я не парился, я бы не поехал поступать в институт в Москву, у меня не было бытой фильмографии, что есть. В общем, в предложенной вами ситуации я бы просто посмотрел на себя юного со стороны.
Лиза: Да. Все, что со мной происходило начиная с 16 лет, сейчас кажется мне настолько правильным, что я бы ничего не хотела в своей судьбе изменить. Я бы только себе молодой шепнула: «Лиза, все нормально. Все действительно нормально. У тебя все хорошо».

Журналист: Вы прошлый Новый год вместе отмечали?

Лиза: Это был наш первый совместный Новый год. Но, собственно, мы только весной 2009-го и познакомились. А этот Новый год, если все пойдет хорошо, будем встречать в Нью-Йорке.

Журналист: Новый год – такой праздник, что хочется помечтать и позагадывать. Вот представьте, что прошло много-много лет... Каким вы видите свое будущее?

Лиза: Я бы хотела, чтобы Максим был старым-старым дедушкой, который сидит в кресле-качалке на веранде дачи и читает газеты. А я рядом ковыряюсь в грядках.
Максим: Так-так...
Лиза: Да, кряхтя так немножечко.

Журналист: И что там растет, на грядке?

Лиза: Пусть жасмин какой-нибудь – что-то интересное. А тут же неподалеку наши уже взрослые дети с их пассиями шашлык делают. И на детской площадке внуки носятся. Вот идеальная картинка.
Максим Да, я бы хотел, чтобы у нас была куча детей и внуков. Это первое, что я вижу в будущем: мельтешение вокруг нас. А потом, даст Бог, все будет хорошо, будет дом, грядки и остальное.
Лиза: Ой, с грядками я чего-то погорячилась. Пусть лучше газон. Чтобы дети на нем играли. Дети – все-таки самое главное в жизни.